Как фальшивомонетчик сталь закалял – зигзаги истории Нижне-исетского завода

Заводов-гигантов история Екатеринбурга знает немало, каждый – со своими достижениями, трагедиями, своей историей. Но город знает и заводы, о которых напоминают лишь привычные местному жителю названия. Однако след их, хоть и менее явен, по-своему не менее значим.

Один из таких заводов, Нижне-исетский, просуществовал больше века, с 1789 по 1915. Начало заводу положила, как ни странно, климатическая аномалия — от нескольких засушливых лет подряд городской пруд обмелел, а за обмелением, из-за особенностей технологий XVIII в., пришел спад в производстве. И так как на рубеже XVIII и XIX вв., Екатеринбург служил основным центром чеканки медной монеты страны, спада допускать было нельзя. Пришлось губернскому начальству задуматься о запасных мощностях.

Один «запасной» монетный двор построили в Перми – Аннинский. Второй сперва хотели разместить на территории Верх-исетского завода, но, по слухам, остановила сомнительная репутация тогдашних владельцев Яковлевых. Решено было в целях экономии разместить завод уже близ готовой плотины либо мельницы, но и тут не повезло – хозяин выбранной мельницы затребовал за свою недвижимость астрономическую сумму. Построили в итоге на пустом месте, вниз по Исети на 11 верст от Екатеринбурга. И когда многострадальное строительство в 1794 г. завершилось, завод на радостях практически сразу же сгорел.

(Плющильная машина на Екатеринбургском монетном дворе, источник — mstrok.ru)

Однако русского человека подобными мелочам не остановить. Плотина всё же устояла, кузня тоже. Стали восстанавливать. Профиль завода за время ремонта успел поменяться — промышленность страны пыталась освоить новую технику выработки стали, цементной, как раз такой, в которой нуждались машины Екатеринбургского монетный двора. Ее-то и должен был теперь выпускать нижне-исетский завод.

Однако налаживать непосредственно тех. процесс и «закалять сталь» было некому, и в Нижнеисетск выписали ссыльного — «известного немца Гумпрехта». Кем действительно был этот Гумпрехт и чем же он так известен, историкам по-прежнему ясно не до конца. По косвенным свидетельствам его обычно определяют в фальшивомонетчики. Сам Гумпрехт, в свою очередь, о своем прошлом особо не распространялся, но любил (по-немецки) заявлять, что «всемилостивейшее соблаговолили его определить для пользы государства три монарха». Что-то в этих словах было — напрямую немец местной администрации не подчинялся, деньги за работу получал неизвестно откуда и находился в личном заведовании А. С. Ярцева, начальника уральских горных заводов и доверенного лица императора.

(План Нижне-Исетского завода, 1809 г. Источник – «Нижне-Исетский завод, 1789 – 1915 гг», Н.С. Корепанов)

(Цементовальная печь XIX в., источник – энциклопедический словарь Брогкауза и Ефрона)

Несмотря на постоянные склоки с заводским начальством, со своей задачей «известный немец» справился. Второй раз завод открылся в июле 1801 года. Гумпрехт (то ли не выучившийся по-русски, то ли отказывающийся говорить на нем с заводскими) требовал специального переводчика, но дело свое делал исправно, надзирая над тех. процессом, внося в него коррективы и занимаясь контролем качества самолично. Правда, выпуск стали вскоре все-таки забуксовал.

Частично это связано с очередной починкой плотины в 1802 г., частично – все с тем же Гумпрехтом, назначавшему себе сроки по расширению производства и срывающему их с выверенной немецкой регулярностью. На критику губернского правления ссыльный отзывался резким сарказмом. И чиновничество наглость Гумпрехта… терпело, причем молча. Проработал немец в Нижне-Исетске до 1806 г., а потом куда-то был то ли выслан, то ли снова сослан.

Завод же в 1811 г. снова сменил продукцию: в целях подготовки к очередной войне с Францией теперь он занимался «свирельным делом» — слесарной обработкой отлитых на Каменском заводе пушек. Дело шло со скрипом, знающих людей не хватало, но уралец горазд на выдумку – научились, в 1812 г. даже пустили «вододейственную машину (…) еще не бываемую».

(Машина для обточки пушечных цапф по проекту И. Подоксенова, 1812 г. Источник – «Нижне-Исетский завод, 1789 – 1915 гг», Н.С. Корепанов)

(Корзухин А.И., «Царь Александр I на Нижне-Исетском железоделательном заводе в 1824 г». Александр I останавливался на заводе на пути в Екатеринбург; согласно байке, он даже изволил самолично отковать топор. Источник — rusmuseumvrm.ru)

После войны завод опять (такая уж у него судьба) сменил профиль. Свирельное производство было свернуто, снова стали заниматься сталью, листовым железом, начали выпуск боеприпасов. К 1861 г. постепенно растущий завод имел вокруг себя полноценный поселок, где была не только школа, но и библиотека, госпиталь с аптекой, управительный дом, отделение полиции. Построили и заводские контору с заводоуправлением (контору в итоге пустили под хозяйственные нужды). Пытались устроить собственную доменную печь, наладить местную добычу ископаемых, и все вроде бы складывалось, но больно уж медленно. А потом завод вошел в экономическое пике.

(Нижнеисетский поселок в XIX в. Источник – facebook.com, Сергей Кононыхин)

(Нижнеисетский поселок в XIX в. Источник – facebook.com, Сергей Кононыхин)

В 1860-х ряд уральских неурожаев наложился на отмену крепостного права. Освобождение крестьян лишило завод «дармового» источника труда. Неурожаи привели к скачку цен на хлеб, за которыми поползла вверх и цена заводских материалов. Цена сбыта практически не поднялась – продавать было негде и некому. Маячила, правда, заманчивая для нижнеисетских стали и железа перспектива российских железных дорог, однако Уральская ветка строилась одной из последних (и, по иронии, из привозных английских материалов).

Погрязший в долгах завод то хотели продать, то сдать в аренду. В конце концов заводчане – одни из первых стране – решили взять свою судьбу в свои руки и организовали рабочую артель. Даже дважды: первый раз, в конце XIX в., не сработало, и завод даже официально закрыли, но люди снова собрались в артель, отправив делегацию лично к Николаю II.

Удивительно, но новая артель получила кредит и высочайшее покровительство. В этот раз дела пошли немного лучше, у заводчан завелись деньги, индикатором чему может служить резко возросшее количество питейных заведений в округе. Для борьбы с «зеленым змием» даже переделали здание заводоуправления в Народный Дом (что-то вроде советского дома культуры), сделав тот центром пропаганды трезвого образа жизни.

(Корзухин А. И., «Кузница Нижне-Исетского завода», этюд. 1877. Источник – oblgazeta.ru)

(Народный дом имени Николая II, 1907 г., торжественное открытие. Источник — wikipedia.org)

С началом Первой Мировой кредит от казны кончился, и официально завод закрыли: приспособить разваливающийся завод к рынку оказалось невозможно. Однако на производственных мощностях теплилась жизнь: в гражданскую, например, чехословацкий корпус, разместил там заказ на 1500 утюгов, и даже в 1940-х оставшиеся мощности еще служили строителям Химмаша.

В советское время в оставшихся постройках завода размещались школы и детские дома, а сейчас здание заводской контры (тот самый Народный дом, где пропагандировали трезвость) носит звание памятника культуры федерального значения и является одним из старейших сохранившихся зданий Екатеринбурга. Сам заводской поселок в советское время стал центром райсовета, потом, побыв частью громадного Октябрьского, вошел в состав Чкаловского района. Теперь это микрорайон, который по-прежнему носит название «Нижнеисетский». Екатеринбург – город заводов, и, хотя не все они сохранились, все они по-прежнему живут. В зданиях, в названиях, в людях, выросших среди их наследия.

(«Дом с колоннами», он же заводская контора, он же «Народный дом», 2018 г. Источник — commons.wikimedia.org, автор — Леонид Макаров)

(Плотина Нижне-Исетского завода, 2018 г. Источник — commons.wikimedia.org, автор — Леонид Макаров)